След журавля 1

Из книги Ф. Расташанского «Земля отцов - земля святая»

След журавля

О родных местах Борис Иванович Коваленко может говорить много, или   вообще   не говорить, а только улыбать­ся какой-то своей особенной улыбкой изнутри, которая отражается в глазах светом грусти и печали: пора детства в жизни человека счастливейшая пора, но уже такая далекая.

- Что для меня значит малая ро­дина? Много!.. - Его голос задумчив и немного строг, - Муромцево, а ближе - Петропавловка... Малая не значит маленькая, она - единственная. Это особое место: здесь я вырос, здесь остались у меня самые лучшие и вер­ные друзья, честно говоря, друзья на всю жизнь, потому что школьные друзья, друзья детства, они остаются на всю жизнь... Это и ответ на вопрос - что для меня Петропавловка... А друзья, - вот один из них, - улыбаясь, кивает он на вошедшего в свой кабинет Николая Александровича Аборина, генерального директора ак­ционерной кампании «Агростроймеханизация». Аборин распоряжается на счет чая и деликатно оставляет кабинет.

- Я начинал учиться в Петропавловской восьмилетней школе, по­сле восьмилетки нас готовили как бы к следующему этапу - в среднюю школу, а она была рядом, в Муромцево. Так что для нас, подростков, это был уже период какой-то новой, первой взрослой самостоятель­ности.

В 1966 году Коваленко окончил Муромцевскую среднюю школу. Прошло ровно сорок лет, как прозвучал последний звонок. Последний звонок - это большая грусть, в которой обычно не сознаются, но в душе каждого, кто прощается со школой, что-то происходит, когда слышишь это прощальное: «Динь-динь...».

Борис Иванович тихонько отодвигает чашку, вскидывает домиком правую бровь, отчего в его лице проступает лихость озорного маль­чишки.

- Школа позади, надо было думать, что же делать дальше. В ше­стидесятые страна активно формировала свой интеллектуальный потенциал. Жаркие споры-диспуты физиков и лириков привлекали са­мую активную молодежь: конкурсы в институты были огромные.

Как и многие, поехал поступать в институт, в город Омск. Мечта у меня была - поступить в медицинский институт. Сейчас не пойму - моя это была мечта, или мечта моего друга обо мне, может, был про­сто пример друга, как нередко бывает в ранней юности.

Володя Поляков был моим соседом. Владимир Иванович Поляков, это сейчас, а тогда был просто Володей, моим товарищем. Мы дру­жили, несмотря на разницу в возрасте - три года. Три года в детстве

- большая разница. Я воспринимал его как своего наставника, и он стал тем особенным человеком, который был для меня примером. Во­лодя поступил в Омский медицинский институт, и я, по его примеру, тоже захотел стать медиком.

В 1966 году был выпуск одновременно десятого и одиннадцатого классов. Завершался эксперимент советской школы: вместе с аттеста­том зрелости - рабочую специальность. По этой причине в тот год был довольно высокий конкурс и, естественно, был определенный отбор: особенно внимательно изучались характеристики абитуриен­тов, с чего-то надо было начинать отсев. А надо сказать, у нас в клас­се классным руководителем был Марк Михайлович Вубе. Это был великолепный учитель и человек, он никогда не относился к своему делу формально, а тем более конъюнктурно. Он писал не просто ха­рактеристику, а давал направление человеку, отмечал те человеческие качества, которые могут в будущем повлиять на судьбу человека. Он давал характеристику такую, какую человек заслуживал, объектив­ную характеристику. А у нас в то время к объективным характеристи­кам народ еще особо не привык, нас все-таки захваливали и всегда внушали, что «человек - это звучит гордо!»

И вот он выдал мне характеристику, где все было хорошо и здорово, но и стояли такие слова: «Учился намного ниже своих способностей, не радовал учителей и мать, часто нарушал трудовую дисциплину...»

Вот такая была мне дадена Путевка в жизнь. И я пришел с этой характеристикой в медицинский институт для поступления. Ребята-старшекурсники, которые работали в приемной комиссии, просмотре­ли мои документы и говорят: «Парень, ты куда хочешь с такой харак­теристикой, не попадешь!.. Сюда, во всяком случае...» Второй говорит: «Да ладно, пусть поступает...»

Но я забрал документы, не стал испытывать судьбу. В коридоре меня поджидал Саша Ситников, тоже друг, который поступал в то время и поступил в транспортный институт.

Я вышел, порвал заявление, бросил в урну. Саша сделал круглые глаза от удивления, спрашивает:

- Ты чего?..

- Да вот, - рассказываю, - такая нелепая ситуация...

 При этом я абсолютно не был в обиде на Марка Михайловича, более того, я считал, что он мне преподал хороший урок... А потом...

- Коваленко на секунду задумался, - было какое-то внутреннее спокой­ствие, может быть потому, что медицина все-таки не была моим при­званием... А о характеристике что говорить, я ж прекрасно понимал, что она правдива: без зла написана, именно объективно, а кроме этого, там содержалась масса теплых слов... Так что, к своему неудачному хождению в медицину, - смеется Коваленко, - отнесся как к опреде­ленному событию в своей жизни: ну, не получилось, значит, так тому и быть. И - слава Богу!.. А то, что ниже своих способностей учился

- даже можно причислить к плюсу, плюсу, конечно, сомнительному: раз ниже своих способностей учился, значит, был лентяем...

Борис Иванович задумался, возвращаясь мыслью в далекие дни мальчишеских волнений и тревог.

- Нет, как строго не суди себя, а лентяем я никогда, даже в «неж­ном» возрасте, не был. Это были скорее уступки детским забавам. Как устоишь, когда ярко светит солнце, а на футбольном поле ждут сраже­ния, или речка с рыбалкой, или - партизанская тропа с тайнами. Зимой - лыжи, хоккей и охота... Тогда мы могли позволить себе быть детьми. Я благодарен судьбе, что у меня было настоящее детство, и что прохо­дило оно в хорошем поселке среди удивительной природы.

В его голосе появляется грустная нотка, он говорит, как бы жалея сегодняшних мальчишек, у которых такой чисто детской беззаботности нет. Нынешнее время более жесткое, требовательное и меркантильно ориентированное, слишком рациональное. Оно заставляет детей очень рано жить умом, а сердце остается как бы невостребованным. А что человек без сердца? Он уж как бы и не человек вовсе...

Народ в то время жил крепко, зажиточно. Люди не рвали свое сердце в мучительных поисках - где работать, или учиться. Могли вы­бирать работу по своим наклонностям и талантам: куда ни посмотри на огромную страну - Советский Союз, всюду был дом, всюду ждали хороших специалистов, потому что все строилось, работало, шевели­лось. Каждый год заводы, фабрики, предприятия и организации слали в вузы, техникумы, училища заявки на молодых специалистов.

Не было исключением и красивое сибирское село Петропавловка в Омской области, где населения было две с половиной - три тысячи человек, работающих - третья или четвертая часть от них. Мебель­ная фабрика, кирпичный и крахмало-паточный заводы, организации Межколхозстроя, множество строительных бригад, которые возводили новые улицы в деревнях и селах, обустраивали заново почти забытые деревушки, заготавливали лес для колхозов и совхозов. Село возрож­далось. И у молодежи было какое-то особенное чувство - учиться, же­лание - быть полезным. Агиткой это не было, а просто самой жизнью.

- Хорошо помню свои первые заработанные деньги, - продолжает Коваленко. - На школьных каникулах мы, мальчишки-одногодки, рабо­тали на кирпичном заводе или на мебельной фабрике. Я успевал там и там. На первые деньги купил себе туфли. - Борис Иванович вскидывает вверх домики-брови, посмеиваясь над собой, - не скажу, что это было моей особенной мечтой, но модельные туфли у меня появились...

Хоть и не особенно расстраивался вчерашний школьник по пово­ду неудачного поступления в мединститут, но некий осадок досады остался, в сердце легкой занозой вопрос - что же делать дальше?.. Жизнь кружится, шумит в большом городе, но пока не хочет при­нимать его, сельского паренька, в свой водоворот. Вот в таких разду­мьях лежал он однажды в комнатке, которую предоставил Борису его омский дядя, слушал шум улицы и краем уха - радио. Вдруг словно что в сердце толкнуло: «Объявляется набор в профессионально-тех­ническое училище по специальности КИП и автоматики. Всем успе­вающим выплачивается стипендия в размере 36 рублей, отличникам-45 рублей в месяц».

«КИП и автоматика... КИП и автоматика... - запульсировало у него в голове, - что бы это значило?»

И он не стал долго ломать голову над разгадкой, а поехал и посту­пил в училище. Его будущая специальность оказалась прозаической, но Бориса это не смущало: надо устраиваться в жизни и помогать ма­тери, после смерти отца ей было трудно. Учился он легко и играючи - знания, полученные после средней школы, были тому порукой.

У Налобина, директора училища, был своеобразный метод прове­рять своих воспитанников на горделивость и заносчивость. И в этот раз он распорядился, чтобы на ноябрьскую демонстрацию каждая группа несла портреты своих отличников. И вот молодые, веселые лица, что улыбались с портретов, украсили колонну училища № 20. Среди весе­лых и молодых был и портрет Бориса Коваленко.

- Да, да, - смеется Борис Иванович, - вижу со стороны - несут и мой портрет. - Потом задумывается, и как бы у себя спрашивая, гово­рит, - непонятное, знаете, чувство возникло, даже объяснить толком не могу, что-то сложное - одновременно и стыда, и в какой-то мере было приятно... Но главный вопрос стучал в сердце - а за что, собственно говоря, мне такая почесть, единственно за то, что я, поступив после десятилетки и имея определенную базу знаний, проучился эти три ме­сяца на пятерки?..

Так впервые у Коваленко произошла прививка от славы и первые уроки самоанализа и критики, обращенные к самому себе. И все-таки, мудро поступил директор училища, заставив ребят на первых ступень­ках своих народных университетов научиться различать в себе заслу­женное от случайного... Пусть и не случайного, и не так уж и не заслу­женного, но легко и не трудом этого дня давшееся.

А загадочная аббревиатура КИП расшифровывалась очень просто - контрольно-измерительные приборы. Училище целенаправленно го­товило специалистов для нефтезавода и завода СК, которые в конце шестидесятых набирали мощности и расширяли свои производства, принося тем славу и известность нашему региону, как передовому в нефтепереработке.

Учиться было не скучно - в училище были парни и девушки из родной деревни Петропавловки: Люба Лопухина, Надя Егорова и Саша Адриевич. Так и учились. Одну из групп, где преобладали мальчишки, как раз КИП и А, где учился Борис Коваленко, направили в Омское мон­тажное управление треста «Уралмонтажавтоматика».

- Начальником управления тогда был Павел Иванович Карамышев, - продолжает свой рассказ Борис Иванович, - очень сильная и за­поминающаяся личность, можно даже сказать легендарный был в сво­ем роде человек. В те годы он был очень известен. Вот к нему-то под крыло мы и попали всей группой на практику. Здесь я и приобретал свои первые трудовые навыки. Если добрый учитель и полезный урок тебе выпали в самом начале пути, то они останутся полезными на всю жизнь, поскольку именно по ним потом и будешь сверять свою даль­нейшую жизнь. Мне с учителями всегда везло.

Жизнь у монтажника подвижная, не кабинетная - сегодня здесь, завтра там. И не смотри на погоду, что гам, за окошком: солнышко светит, метель метет или дождь проливной. Бориса Коваленко это не пугало. У него была работа, которая любила его, а он работу. Надо сказать, что на эти годы приходилось время особой трудовой романтики. Парни и девушки искренне, со всею силою молодости хотели быть полезными своей стране. И это не было красным или пустым словцом, а было искренним движением каждой молодой головы и го­рячего сердца.

Время большой нефти на Тюменском Севере. В Тюмени откры­вается участок от Омского управления Уралмонтажавтоматики. Есте­ственно, что стали подбираться кадры для нового подразделения. На­бирали лучших.  Хоть у Коваленко стаж был немногим более полутора лет, но он уже сумел зарекомендовать себя как грамотный и перспек­тивный специалист своего дела.

Так началась командировка длиною в целую жизнь. Сначала был слесарем, потом - бригадиром, затем его переводят в Тобольск, где соз­дается трестом подобный участок, а Коваленко назначается его руко­водителем. Обстоятельства для молодого паренька из Омска благопри­ятны: в 23 года он уже заместитель начальника ПМК. В этом качестве он проработал два года.